Все размещенные в разделе материалы публикуются в строгом соответствии с оригиналом или исходным материалом.
Стресс в большом городе.
Жители Токио кланяются своей судьбе, но не пасуют перед ней
...Итино-сан варит пачку гречневой лапши соба, а я прилежно крошу соевый творог тофу и камабоко — рыбные палочки, чтобы добавить в суп. Итино-сан, высыпав в чашу с бульоном плоды моих трудов, задумчиво произносит: «Юлия-сан, что-то я беспокоюсь по поводу цвета. Смотрите, тофу белый и камабоко белый — это не очень красиво. Давайте еще добавим хотя бы зеленый лук, тогда будет хорошо». Зная, что по японским правилам пища должна иметь не только приятный вкус, но и изысканное сочетание цветов, я не удерживаюсь от нервного смеха: «Итино-сан, нас трясет каждый час, и, может быть, завтра придет радиация, а вы сетуете по поводу цвета собы». Мой сосед хитро улыбается: «Мы, японцы, знаем, что жизнь состоит из мелочей». В это время пол под нами заходил ходуном.
Итино-сан взял надо мной, иностранкой, ненавязчивое шефство в день, когда случилось «Хигаси Нихон Дайсинсай» — Большое восточнояпонское землетрясение. Моему соседу 62 года, и на памяти его поколения ничего подобного не было — ни страшных подземных ударов, ни чуть взволнованной речи императора Акихито, выступившего 16 марта с телевизионным обращением к нации.
Тейкан, или Принятие судьбы
В пятницу, 11-го, мне надо было купить косметику, а ему — еду для кота. Мы вместе поехали на велосипедах в Уэно. Мне повезло, что рядом был Итино-сан, с детства впитавший в себя готовность к ударам стихии. Первая реакция моего спутника — проверить, на месте ли наше жилье. На новенького это трудно понять, но когда я увидела съехавший на полметра холодильник, разметанные вещи, битую посуду и расколотую раму картины, то вопросы отпали сами собой. В 1923 году землетрясение превратило Токио в руины. В этот раз удар стихии сильнее, чем тогда, но с тех пор японцы научились строить сейсмоустойчивые здания. Правда, в жертву был принесен домашний уют — японцы смирились с тем, что вся мебель в доме привинчена к полу, как на корабле. Ощущение, что я на дрейфующем судне, не проходит начиная с 11 марта. Во всем теле чувство постоянной качки из-за непрекращающихся мелких толчков силой в 1—2 балла. Наш корабль — величиной в полстраны. И он, нужно признаться, неплохо приспособлен к штормам. Наверное, потому, что для японцев не бывает мелочей.
Вот простой пример: подача газа отключается автоматически после толчка силой свыше 5 баллов. Но это не значит, что жилец обречен остаться надолго без горячей пищи — когда толчки утихнут, он может сам нажать кнопку на внешнем щитке.
Автоматически останавливается и транспорт — от суперпоездов синкансэнов, несущихся на скорости 200 километров в час, до поездов метро. Транспортный коллапс настиг Токио уже вечером 11 марта, когда десятки тысяч пассажиров не смогли добраться до дома. Хаттори Джотаро, владелец спортивного клуба в Дзуси, живущий в Син-Кавасаки (обычно 35—40 минут езды на метро от центра Токио), тоже «завис» в центре города: «В пять часов я пошел пешком из Токио, прямо с Гиндзы, и дошел в Син-Кавасаки к десяти. Многие хотели остановиться в гостиницах, чтобы утром выйти на работу, я тоже попробовал, но мест нигде не было». Жена Хаттори-сан Светлана родом из Киргизии, и их уже ждут там родственники. Но он не уедет, иначе сотня работников клуба останутся без работы, а настоящий японец не может себе такого позволить. На вопрос, не боится ли он погибнуть, Хаттори-сан бесстрастно отвечает: «У японцев есть чувство, которое мы всегда храним в подсознании. Оно выражается словом «тейкан» — принятие судьбы, покорность ей. Природа сильная, все японцы это знают и чувствуют каждый день. Она сильнее, чем человечество».
Омойяри, или Сопереживание
12-го утром на вокзале Уэно — кстати, в 1923 году обращенном в руины, — стояли тысячи людей в абсолютно организованной очереди, чтобы сесть на первый же поезд в сторону аэропорта Нарита. Это не были те, кто решил бежать из города. У всех — заранее купленные авиабилеты, в основном командированные менеджеры. Их лица выражают не страх, а лишь бремя ответственности перед своей компанией и клиентами — европейцу этого не понять. Вокруг вокзала снуют десятки полицейских. Они тут и справочное бюро, и неотложная помощь...
Уже скоро движение поездов восстанавливается. Все дело в том, что в Японии нет такого супермонополиста, как наши «РЖД». Токио пронизан сетью линий, которые перекрещиваются друг с другом, но принадлежат разным компаниям. Кольцевая Яманотэ-сэн уже к вечеру 12 марта работает на 70 процентов, 16 марта — на 85—90. Линия Токайдо, соединяющая Токио и Кобэ, работает на 80 процентов. К 13 марта восстанавливается большинство линий синкансэна — даже в сторону несчастного Тохоку. В целях экономии электроэнергии и во избежание возможных транспортных катастроф в случае повторных толчков отменены экспрессы в пределах Большого Токио. Курсируют только обычные, со всеми остановками, поэтому у служащих уходит больше времени на дорогу. На прошлой неделе отменили лишь 30—40 процентов поездов. Конечно, неудобно, но назвать это транспортным коллапсом язык не поворачивается.
Сразу же после землетрясения японские телеканалы начали работать в прямом эфире в режиме нон-стоп. Они транслируют репортажи из зоны бедствия с постоянным обновлением картинки, заявления премьер-министра Кана, комментарии приглашенных экспертов по радиационной безопасности. Кроме того, в прямом эфире идут предупреждения о возможных новых толчках. По форме это нежный перезвон с угрожающим содержанием посреди любой передачи. Тут же в боковой строке показывают местность и уровень магнитуды. «А-а, вот идет землетрясение в Ямагате, — бесстрастно комментирует диктор, — скоро дойдет до Токио». Через полминуты мы ощущаем сильные толчки.
14 марта начали впервые крутить рекламу на телеканалах — пока только благотворительную. В ней присутствует важный для японцев посыл: «омойяри» — чувство сопереживания другому, способность встать на место страдающего.
Об угрозе цунами, как только прошли первые сильные толчки, начали предупреждать со спецмашин, оборудованных громкоговорителями. Впрочем, предупреждения можно получать и в персональном порядке по мобильному телефону.
Когда в сентябре я только приехала в Японию, согласно местным правилам отправилась регистрироваться в районную управу. Там мне первым делом выдали буклет, где была карта района с указанием пунктов эвакуации при землетрясении или других стихийных бедствиях. Убежищами обычно являются младшие и средние школы, потому что они строятся основательно, со всеми антисейсмическими прибамбасами. Есть также территории безопасности — большие открытые пространства типа спортивных площадок. Отмечены и эвакуационные зоны: традиционные сады, местный ботанический сад, храмовый комплекс Гококудзи. Подобная карта есть в каждой японской семье.
Аригато, или Спасибо!
Токио, впитывая тревожные новости с Фукусимы, готовится к осадному положению. В магазинах исчезают товары первой и второй необходимости. Но японцы очень избирательны: например, скуплен весь рис и вся сухая лапша — продукты ежедневного рациона. Испарилась с прилавков бутилированная вода. Тем не менее остаются нетронутыми картошка с луком, соль, спички, крепкое спиртное — все, что посчитали бы предметом первой необходимости наши соотечественники. В супермаркетах не осталось памперсов, гигиенических пакетов, туалетной бумаги, а также любимых японцами со времен эпохи Эдо тонких салфеток, расфасованных в коробки. Все это сметено. Но сметено в особой, японской манере. Нет склок, нет драк, никто не вырвет у тебя из рук упаковку риса. Мне ни разу не удалось увидеть того, кто взял с полки последний товар. Он рано или поздно исчезает, но никто этого не видит — предмет берут, когда уже точно рядом ни души, чтобы не потерять лица. И все же количество товаров, которые на тележках вывозили японцы в эти дни из супермаркетов, было раза в три меньше того, что москвичи обычно вывозят в выходной день из «Ашанов» и «Пятерочек».
Предупредительность продавцов возросла непомерно, хотя с 13 марта народ пошел потоком. В таких условиях реакция персонала только одна — работать быстрее и быть еще более вежливыми, из уважения к невзгодам покупателей. Не опускается ни одна вежливая фраза, которые используют продавцы при общении с клиентом. Для нашего человека слушать это очень муторно: «Извините, что пришлось подождать (это потому что мы очередь отстояли). Спасибо за сотрудничество! (Потому что предъявлена специальная карточка-сигнал о том, что новый пластиковый пакет не нужен, есть свой). Общая сумма покупки 3500 иен. Принимаю вашу карту для начисления бонусов. Принимаю от вас 5 тысяч иен, сдача составит полторы тысячи иен. Возвращаю вам карту для бонусов. Вот ваша сдача! Спасибо за покупку!» Легкий полупоклон. Мелочь, конечно, но вежливость в условиях катастрофы работает как таблетка от паники...
Мародерство отсутствует как явление. Люди с возмущением пересказывают друг другу единичные случаи спекуляции.
Сийо га най, или Ничего не поделаешь
Первый раз за полгода пребывания в Японии я увидела на улицах школьников в необычных головных уборах — желтых стеганых панамках. Это для смягчения удара от падающих при землетрясении предметов. «Один мой ребенок был в школе, другой в детском саду, и я не хотела их забирать оттуда, потому что твердо знала, что им там безопаснее, чем дома, — рассказывает Мария Павлова, преподаватель русского языка, живущая в Японии 14 лет. — Детям выдали каски, и все сидели под партами. В этих заведениях все делают организованно, строго по инструкции, никакой паники на лицах я не видела. В школах и детсадах свои правила. В наших, например, по два преподавателя разводят группы детишек по домам. В других воспитатели будут ждать родителей и сидеть до ухода последнего ребенка».
...У японцев есть выражение «Сийо га най» — «ничего не поделаешь». Это не покорность судьбе, а напротив — призыв к действию. Если стоит транспорт — что ж, сийо га най, пойдем пешком. Если сметено с лица земли несколько префектур — сийо га най, надо засучить рукава и восстанавливать. С этой фразой жители Мияги, Ивате и других регионов возьмутся по кирпичику реконструировать прежнюю жизнь. «Если что-то подобное происходит, то японцам надо где-то год, чтобы вернуть все в прежнее состояние… ну, может быть, в этом случае это будет 2 года или 5 лет. Потихонечку все восстановим», — говорит Оцубо-сан, финансист, инвестирующий в Россию. Он вынужден из Москвы следить за тем, что происходит на родине.
...Два дня назад нас предупредили о веерном отключении электричества. У меня дома этого не происходит. Работает газ, нагревая воду. Есть и сама вода. Я удивленно поделилась этим со своей знакомой, но та мудро усмехнулась: «Ну а где мы с тобой живем? В одном из центральных ку (районов). Если нас с тобой отключат, то и дворец императора тоже отключат». Тем не менее, как и все японцы, мы теперь не включаем кондиционер на обогрев, это признано опасным, поэтому в квартире зябко — около 5 градусов. Все также стараются не держать включенными несколько источников освещения, просто из солидарности с теми, у кого нет электричества совсем.
Утилизация отходов — одна из первостепенных забот японцев. Иностранцу, который первый раз попал в эту страну, предстоит столкнуться со строгими требованиями разделения мусора на сжигаемый и несжигаемый, на стекло и утилизируемый пластик. На неделе есть всего два дня, когда мусор можно вынести в определенное место, чтобы ночью его забрала мусороуборочная машина. Этот ритуал для японцев настолько сакрален, что когда 16 марта около полудня я выхожу на улицу и вижу, что вчерашний мусор горами продолжает лежать вдоль дороги, меня снедают недобрые предчувствия. Но мусор исчезает после трех часов. Это, верно, тоже мелочь, но, опустошив бутылку воды, я срываю этикетку и кладу ее в контейнер со сжигаемым мусором, крышку — в отдельный ящик и бутылку — в отдельный. Я кожей чувствую, как каждая такая мелочь позволяет этой стране выжить в катастрофе.
Дайдзё бу, или Всё в порядке
Почти смирившись с постоянной тряской, я с тревогой думаю о том, как эта безумная качка японского «корабля» повлияет на местные атомные станции. Пятибалльные землетрясения «второй очереди» прошли по Ямагате, Токио, Сидзуоке… Архипелаг выравнивается? Сами японцы с облегчением говорят об этом: «Ну а как же — сейчас идет саморегуляция, ведь на севере произошли большие изменения, перекос — на полметра северная часть понизилась. Этой однобокости не должно быть, надо выровнять».
Если выровнять архипелаг человеку не под силу, то все остальное, что зависит от него, быстро приходит в норму. Режим работы предприятий в целом не изменился. Только у продавцов в супермаркетах и аптеках чуть растерянные лица — скорее потому, что свет может отключиться в любой момент, и как же они тогда будут выглядеть перед клиентами? 11—12 марта закрылись многие магазины, не работали музеи. На них объявления: «Из-за землетрясения сегодня мы закрыты. Приносим глубокие извинения». Тем не менее причина только одна, и чисто техническая — проблемы с порушенным интерьером, который срочно надо привести в приятный для посетителей вид. Громадные универмаги за полтора дня были отремонтированы и открылись уже 13 марта.
Все офисы в Токио начали работать в прежнем режиме с 12-го, но в офис приходили те, кто смог доехать. На тех, у кого нет такой возможности, начальство не сердится. И все же под влиянием тревожных новостей с АЭС Фукусима ряд офисов останавливают работу 15-го. Но паники и хаоса на улицах нет — просто в шумном Токио стало вдруг по-деревенски тихо и малолюдно. Под гипнозом общей невозмутимости я еду в центр Токио за косметикой, которую не успела купить 11 марта. Продавщицы с безупречно уложенными прическами и изящным макияжем окружают меня вниманием, хвалят мое лицо и кланяются мне особенно низко. Дайдзё бу! В переводе с японского это означает «Всё в порядке!»...
http://www.itogi.ru/polit-tema/2011/12/163069.html
Юлия Стоногина,
Токио
Полная версия статьи доступна здесь
| 21 марта 2011 в 13:21 |
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться
.jpg)
.jpg)
